ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 10 марта 2020 г. N АПЛ20-24
Апелляционная коллегия Верховного Суда Российской Федерации в составе:
председательствующего Манохиной Г.В.,
членов коллегии Зайцева В.Ю., Ситникова Ю.В.,
при секретаре Г.,
с участием прокурора Масаловой Л.Ф.
рассмотрела в открытом судебном заседании административное дело по административному исковому заявлению Б.С. о признании недействующими абзацев первого и третьего пункта 34 Правил подсчета и подтверждения страхового стажа для установления страховых пенсий, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 2 октября 2014 г. N 1015,
по апелляционной жалобе Б.С. на решение Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2019 г. по делу N АКПИ19-780, которым в удовлетворении административного искового заявления отказано.
Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Манохиной Г.В., объяснения представителя Б.С. - адвоката Фроловой В.Н., поддержавшей доводы апелляционной жалобы, возражения относительно доводов апелляционной жалобы представителя Правительства Российской Федерации К., заключение прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации Масаловой Л.Ф., полагавшей апелляционную жалобу необоснованной, Апелляционная коллегия Верховного Суда Российской Федерации
установила:
Правительство Российской Федерации постановлением от 2 октября 2014 г. N 1015 утвердило Правила подсчета и подтверждения страхового стажа для установления страховых пенсий (далее также - Правила) (действуют в редакции постановления Правительства Российской Федерации от 31 августа 2019 г. N 1131).
Нормативный правовой акт размещен на "Официальном интернет-портале правовой информации" (http://www.pravo.gov.ru) 7 октября 2014 г., официально опубликован в "Российской газете" 10 октября 2014 г., в Собрании законодательства Российской Федерации 13 октября 2014 г., N 41.
Согласно пункту 34 Правил период ухода, осуществляемого трудоспособным лицом за инвалидом I группы, ребенком-инвалидом или за лицом, достигшим возраста 80 лет, устанавливается решением органа, осуществляющего пенсионное обеспечение по месту жительства лица, за которым осуществляется уход, принимаемым на основании заявления трудоспособного лица, осуществляющего уход, по форме согласно приложению N 3 и документов, удостоверяющих факт и продолжительность нахождения на инвалидности (для инвалидов I группы и детей-инвалидов), а также возраст (для престарелых и детей-инвалидов) лица, за которым осуществляется уход (абзац первый).
Факт и период нахождения на инвалидности подтверждаются сведениями об инвалидности, содержащимися в федеральном реестре инвалидов, или документами, поступившими от федеральных учреждений медико-социальной экспертизы (абзац третий).
Б.С. обратилась в Верховный Суд Российской Федерации с административным исковым заявлением о признании недействующими абзацев первого и третьего пункта 34 Правил. В обоснование заявленного требования указала на то, что оспариваемые положения Правил в части, в которой факт и период ухода за ребенком-инвалидом могут быть подтверждены исключительно сведениями об инвалидности, содержащимися в федеральном реестре инвалидов, или документами, поступившими от федеральных учреждений медико-социальной экспертизы, не соответствуют части 2 статьи 1, части 3 статьи 2, части 1 статьи 4, части 2 статьи 11, пункту 6 части 1 статьи 12, пункту 1 части 1 статьи 32 Федерального закона от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ "О страховых пенсиях" (далее - Федеральный закон от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ), статье 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее также - Конвенция) в совокупности со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, статьям 1, 2, 11 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, статье 5, пункту 2 статьи 6, статье 11 Соглашения о гарантиях прав граждан государств - участников Содружества Независимых Государств в области пенсионного обеспечения, заключенного в г. Москве 13 марта 1992 г. (далее также - Соглашение), так как не позволяют принимать во внимание медицинские и иные документы, выданные на территории стран СНГ, для целей подтверждения факта и периода осуществления ухода за ребенком-инвалидом в случаях, когда в спорный период семья проживала за пределами Российской Федерации, и нарушают ее права на: досрочную страховую пенсию с учетом социальной значимости выполняемой ею трудовой и (или) иной общественно-полезной деятельности; на включение в страховой стаж периода ухода за ребенком-инвалидом; на равенство и недискриминацию; не подвергаться прямой или косвенной дискриминации по признаку пола в сфере пенсионного обеспечения и реализацию права на собственность.
Нарушение своих прав административный истец усматривает в том, что она является матерью Б.Е., ...' г.р., которая по решению врачебной комиссии Республики Узбекистан с 11 декабря 1997 г. является инвалидом I группы. С 16 мая 2000 г. она осуществляет за дочерью постоянный уход, не имея возможности работать, с августа 2015 г. по Государственной программе по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, они являются гражданами Российской Федерации. Решением государственного учреждения Управление Пенсионного фонда Российской Федерации по Дальнегорскому городскому округу Приморского края (далее - ГУ УПФ РФ по Дальнегорскому городскому округу Приморского края) от 22 мая 2018 г. ей (Б.С.) отказано в назначении досрочной страховой пенсии, предусмотренной для родителей, осуществляющих уход за ребенком-инвалидом, в ее стаж не включен период ухода за ребенком-инвалидом с детства I группы с 16 мая 2000 г. по 14 мая 2013 г. в связи с тем, что в указанный период ее дочь не была признана инвалидом органами медико-социальной экспертизы на территории Российской Федерации.
Решением Дальнегорского районного суда Приморского края от 6 августа 2018 г. на ГУ УПФ РФ по Дальнегорскому городскому округу Приморского края возложена обязанность включить в специальный стаж Б.С. период ухода за инвалидом с детства I группы с 16 мая 2000 г. по 14 мая 2013 г. Апелляционным определением Судебной коллегии по гражданским делам Приморского краевого суда от 18 декабря 2018 г. решение суда первой инстанции в указанной части отменено. Определением судьи Приморского краевого суда от 3 июня 2019 г. и определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 31 июля 2019 г. отказано в передаче кассационной жалобы Б.С. для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции по тому основанию, что, поскольку между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан не имеется международных соглашений о взаимном признании граждан инвалидами, а Б.Е. на территории Российской Федерации впервые была освидетельствована в федеральном учреждении медико-социальной экспертизы 5 августа 2016 г. и признана инвалидом детства I группы, то период с 5 августа 2016 г. по 26 апреля 2018 г. правильно включен в страховой стаж Б.С.
Правительство Российской Федерации поручило представлять свои интересы в Верховном Суде Российской Федерации Министерству труда и социальной защиты Российской Федерации (далее - Минтруд России). В суде первой инстанции представитель Правительства Российской Федерации К. возражала против удовлетворения заявленных требований, указав, что оспариваемый в части нормативный правовой акт издан в пределах полномочий Правительства Российской Федерации, оспариваемые положения соответствуют действующему законодательству и не нарушают прав административного истца.
Решением Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2019 г. в удовлетворении административного искового заявления Б.С. отказано.
В апелляционной жалобе Б.С., ссылаясь на незаконность и необоснованность решения суда первой инстанции, просит его отменить и принять новое решение об удовлетворении заявленного требования в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам административного дела; нарушением и неправильным применением норм материального и процессуального права; неприменением закона, подлежащего применению; неправильным истолкованием закона и в связи с принятием решения без учета правовых позиций, выраженных в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации и Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Полагает, что на основании положений статей 1, 2, 3, 4, 11, 12, 31 Федерального закона от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ, статей 5, 6, 11 Соглашения гарантировано право: на досрочную страховую пенсию по старости родителям, осуществляющим уход за детьми с инвалидностью, независимо от того, проживал ли гражданин в период осуществления такого ухода на территории Российской Федерации или в стране СНГ; на включение в страховой стаж периода ухода за ребенком с инвалидностью, осуществляемого в определенный период за пределами Российской Федерации. Для реализации указанных прав орган, осуществляющий пенсионное обеспечение, должен принимать в качестве подтверждения ухода (факта и периода нахождения на инвалидности) медицинские и иные документы, выданные на территории соответствующего государства. Оспариваемые положения Правил фактически устанавливают закрытый перечень источников информации о периоде осуществления ухода за ребенком-инвалидом, не допуская предоставление медицинских и иных документов, выданных на территории стран СНГ.
Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, Апелляционная коллегия Верховного Суда Российской Федерации оснований для отмены решения суда не находит.
Федеральным законом от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ, устанавливающим основания возникновения и порядок реализации права граждан Российской Федерации на страховые пенсии, в части 4 статьи 14 предусмотрено, что Правила подсчета и подтверждения страхового стажа, в том числе с использованием электронных документов или на основании свидетельских показаний, устанавливаются в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации.
Разрешая административное дело, суд первой инстанции правильно исходил из того, что оспариваемые административным истцом в части Правила приняты Правительством Российской Федерации во исполнение приведенного законоположения в пределах предоставленных ему федеральным законодателем полномочий. Данное обстоятельство административным истцом в апелляционной жалобе не оспаривается.
В соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 32 Федерального закона от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ страховая пенсия по старости назначается ранее достижения возраста, установленного статьей 8 названного закона, одному из родителей инвалидов с детства, воспитавшему их до достижения ими возраста 8 лет: мужчинам, достигшим возраста 55 лет, женщинам, достигшим возраста 50 лет, если они имеют страховой стаж соответственно не менее 20 и 15 лет.
Согласно пункту 6 части 1 статьи 12 приведенного закона в страховой стаж наравне с периодами работы и (или) иной деятельности засчитывается период ухода, осуществляемого трудоспособным лицом за инвалидом I группы, ребенком-инвалидом или за лицом, достигшим возраста 80 лет.
Правилами, в разделе IV, определены документы, необходимые для подтверждения иных периодов до регистрации гражданина в качестве застрахованного лица, засчитываемые в страховой стаж.
Отказывая в удовлетворении административного искового заявления, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что оспариваемые положения пункта 34 Правил, предусматривающие подтверждение факта и периода ухода за инвалидом I группы, ребенком-инвалидом и нахождения на инвалидности, не противоречат требованиям Федерального закона от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ и, следовательно, прав и законных интересов административного истца не нарушают.
Как правильно указано судом в обжалованном решении, требования, предусмотренные в оспариваемых нормативных положениях о документальном подтверждении факта и продолжительности нахождения на инвалидности лица, за которым осуществляется уход, согласуются со статьей 21 Федерального закона от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ, регулирующей порядок установления страховых пенсий, частью 2 статьи 9 этого закона, определяющей условия назначения страховой пенсии по инвалидности и предусматривающей, что страховая пенсия по инвалидности устанавливается на основании сведений об инвалидности, содержащихся в федеральном реестре инвалидов, или документов, поступивших от федеральных учреждений медико-социальной экспертизы, независимо от причины инвалидности, продолжительности страхового стажа застрахованного лица, продолжения инвалидом трудовой и (или) иной деятельности, а также от того, наступила ли инвалидность в период работы, до поступления на работу или после прекращения работы.
Аналогичные положения воспроизведены и в пункте 9 статьи 3 Федерального закона от 15 декабря 2001 г. N 166-ФЗ "О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации", согласно которому лицам, являющимся инвалидами, пенсия по инвалидности в соответствии с этим законом устанавливается на основании сведений об инвалидности, содержащихся в федеральном реестре инвалидов, или документов, поступивших от федеральных учреждений медико-социальной экспертизы.
Несостоятельными являются утверждения административного истца в апелляционной жалобе о том, что оспариваемые положения Правил, устанавливая закрытый перечень документов, подтверждающих периоды осуществления ухода за ребенком-инвалидом, не допускают предоставление медицинских и иных документов, выданных на территории другого государства, что противоречит части 2 статьи 11, пункту 6 части 1 статьи 12 Федерального закона от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ.
В соответствии с частью 2 статьи 11 названного федерального закона периоды работы и (или) иной деятельности, которые выполнялись лицами, указанными в части 1 статьи 4 этого закона за пределами территории Российской Федерации, включаются в страховой стаж в случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации или международными договорами Российской Федерации, либо в случае уплаты страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации в соответствии с Федеральным законом от 15 декабря 2001 г. N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации".
Согласно части 3 статьи 2 Федеральным законом от 28 декабря 2013 г. N 400-ФЗ в сфере пенсионного обеспечения применяются общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации. В случае, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные этим законом, применяются правила международного договора Российской Федерации.
Международным договором в области пенсионного обеспечения граждан государств - участников Содружества Независимых Государств и членов их семей, в число участников которого входит и Республика Узбекистан, является Соглашение о гарантиях прав граждан государств - участников Содружества Независимых Государств от 13 марта 1992 г., которым предусмотрено, что пенсионное обеспечение граждан государств - участников Соглашения и членов их семей осуществляется по законодательству государства, на территории которого они проживают (статья 1). Все расходы, связанные с осуществлением пенсионного обеспечения по Соглашению, несет государство, предоставляющее обеспечение (статья 3).
Статьей 6 Соглашения определено, что для установления права на пенсию, в том числе пенсий на льготных основаниях и за выслугу лет, гражданам государств - участников Соглашения учитывается трудовой стаж, приобретенный на территории любого из этих государств, а также на территории бывшего СССР за время до вступления в силу Соглашения. Исчисление пенсий производится из заработка (дохода) за периоды работы, которые засчитываются в трудовой стаж.
Таким образом, пенсионное обеспечение граждан государств - участников Содружества Независимых Государств и членов их семей осуществляется по законодательству государства, на территории которого они проживают, а стаж, приобретенный на территории другого государства - участника Соглашения, а также на территории бывшего СССР, учитывается только за время до вступления в силу Соглашения, то есть до 13 марта 1992 г.
Отказывая в удовлетворении административного иска, суд правомерно учел, что Российская Федерация не имеет международных договоров (соглашений) о взаимном признании граждан инвалидами и принятии соответствующих медицинских документов, выданных на территории одного из государств без соответствующей легализации. Кроме того, национальное законодательство иностранных государств, в том числе бывших республик СССР, может предусматривать иной порядок и условия признания лица инвалидом.
В связи с изложенным и принимая во внимание, что право на пенсионное обеспечение у истца производно от признания ее ребенка инвалидом детства в соответствии с нормами действующего в Российской Федерации законодательства, правовые основания для принятия в целях пенсионного обеспечения документов об инвалидности, выданных иностранным государством, на что указывает административный истец в апелляционной жалобе, отсутствуют.
Оспариваемые положения пункта 34 Правил в той части, в которой не позволяют принимать во внимание для целей подтверждения факта и периода осуществляемого ухода медицинские и иные документы, выданные на территории другого государства (в данном случае в Республике Узбекистан), не ограничивают пенсионные права граждан, не являются дискриминационными, как ошибочно полагает административный истец в апелляционной жалобе, и не входят в противоречие со статьей 1 Протокола к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, статьей 14 Конвенции, статьями 1, 2, 11 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, так как вопросы пенсионного обеспечения и признания граждан инвалидами эти нормы не регулируют.
Согласно пункту 3 части 8 статьи 213 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации суд выясняет соответствие оспариваемого нормативного правового акта или его части нормативным правовым актам, имеющим большую юридическую силу.
В силу пункта 2 части 2 статьи 215 указанного кодекса по результатам рассмотрения административного дела об оспаривании нормативного правового акта судом принимается решение об отказе в удовлетворении заявленных требований, если оспариваемый полностью или в части нормативный правовой акт признается соответствующим иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу.
Установив, что оспариваемые абзацы первый и третий пункта 34 Правил соответствуют нормативным правовым актам, имеющим большую юридическую силу, прав и законных интересов административного истца не нарушают, суд первой инстанции правомерно, на основании пункта 2 части 2 статьи 215 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, пришел к правильному выводу об отказе Б.С. в удовлетворении административного искового заявления.
Ссылки административного истца в апелляционной жалобе на апелляционные определения по конкретным делам не опровергают вывода суда о соответствии оспариваемых нормативных положений Правил действующему законодательству и не влекут отмену обжалованного решения суда, поскольку обстоятельства по ним не аналогичны рассматриваемому делу в порядке абстрактного нормоконтроля.
Доводы апелляционной жалобы о несоответствии выводов суда обстоятельствам административного дела, о неправильном применении и истолковании судом норм материального права ошибочны, поскольку при рассмотрении и разрешении административного дела судом первой инстанции правильно были определены обстоятельства, имеющие значение для разрешения спора, в решении приведены и проанализированы в их совокупности нормы права, подлежащие применению в данном деле, а выводы суда, изложенные в решении, соответствуют обстоятельствам дела и действующему законодательству. Процессуальных нарушений, которые бы повлекли отмену решения суда, не установлено.
Апелляционная жалоба не содержит доводов, которые могли бы являться основанием для отмены решения суда. Предусмотренных статьей 310 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации оснований для отмены решения в апелляционном порядке не имеется.
Руководствуясь статьями 308 - 311 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, Апелляционная коллегия Верховного Суда Российской Федерации
определила:
решение Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2019 г. оставить без изменения, апелляционную жалобу Б.С. - без удовлетворения.
Председательствующий
Г.В.МАНОХИНА
Члены коллегии
В.Ю.ЗАЙЦЕВ
Ю.В.СИТНИКОВ